— Подъем! — кричит дурным голосом старшина спящему женскому взводу.
— Та-а-а-аварищ старшина, — тянет сонный голос с койки, — ну зачем же так громко радоваться, могли бы и попозже нам все в подробностях рассказать, — в казарме слышатся сдавленные смешки.
— Выходи строиться! — со злостью кричит старшина.
— Ой, а что будем строить? БАМ? — спрашивает тот же самый голос.
— Так, Петрова, не буди зверя во мне.
— Интересно, нас, значит, будить в порядке вещей, а вашего зверя нет! Вы его слишком бережете.
— Два наряда вне очереди! На мытье туалета!
— Ой, наряды я люблю: от Гуччи и Версаче. Причем тут ваш туалет? А может вас слабит? Бедный…
У старшины от бешенства перекосило лицо. Он выскакивает, как ошпаренный, из казармы. За ним не спеша выплывают утицами девчата. Строятся.
— Рядовая Петрова, — бубнит старшина.
— Вот прямо так уж и рядовая? — звонко отвечает девушка. — А на гражданке мне говорили, что я — из ряда вон.
— Вот именно, Петрова! Вон из строя! — кричит злой старшина. — Шаг вперед! Принять положение лежа!
— Да ну, товарищ старшина, я же только что встала.
— Рядовая, я тебя не приглашаю отдыхать, ложись!
— Что, прямо здесь будем?
— Прямо здесь! Молчать!
— Товарищ старшина, — ноющим голосом говорит Петрова, — Я не могу сегодня, у меня женские дела.
— Рядовая Петрова, в армии нет женских и мужских дел. Наше дело одно — Родину защищать.
— Ох, знаю, старшина. Всегда готова!
— Тогда ложись.
Взвод дружно хихикает. Старшина устало командует:
— Встать в строй! И рраз, два, тррии!
— Товарищ старшина, а до четырех досчитать слабо?
— Петрова, держи ногу, меньше разговоров!
— Тю, а чего ее держать? Небось, одна не убежит.
— Выше ногу! — рявкает старшина.
— Так точно! Не могу, товарищ старшина!
— Почему?
— Мне мешает впереди шагающая попа.
— Петрова, — вздыхает старшина. — Про плохого танцора все знают, а вот что мешает плохой танцорке?
— Если сильно прижаться к партнеру, то им обоим уже ничего не будет мешать.
— Так, Петрова. У нас в части прорвало канализацию, в первых рядах пойдешь чистить!
— Конечно! От таких харчей, которыми кормят несчастных рядовых, даже канализацию тошнит.
— Петрова, не паясничай! И ты когда-нибудь станешь старшиной.
Армейские будни в женской роте
— Да вы что! Не дай-то Бог!
— Рядовая, плох тот солдат, который…
— Не мечтает стать генеральской женой!- отрапортовала под дружный хохот девушка.
— Рота! — решительно махнул рукой старшина. — Запеевай! «Наш ротный старшина имеет ордена…»
— Ага, — вставляет свои «пять копеек» Петрова, — а у меня, значит, все впереди?
— Да что у тебя впереди, Петрова?
— То, что у меня впереди, прекрасно видно издалека, а песня ваша строевая слишком эротичная.
— А какая тебе больше нравится?
— Ну вот неплохая песня: хочу прибиться к берегу, дык гвозди не дают.
— Не переживай, рядовая Петрова, для тебя я найду гвоздь побольше. Левой! Левой! Рраз-два-три! Так, Петрова, ты что, не знаешь где у тебя лево?
— Вы видите мой выдающийся бюст, старшина?
— И что?
— А я вот из-за него не вижу ноги.
— Ну и зачем ты, Петрова, с таким «выдающимся» бюстом в армии пошла?
— А что остается делать? Все мужики кто в политику, кто в бандиты подался. И генералы туда же. А ведь Родину грудью кому-то защищать надо! Вот я и решила, что с таким бюстом будет нечестно в тылу отсиживаться.
— Не знаю, о чем там наверху думают, я бы близко женщин к армии не подпускал.
— Ой, бедненький, вас уже совсем не интересуют женщины?
— Шесть суток губы! Неделю!
— Губы?! Товарищ старшина, вы предпочитаете нетрадиционный секс?
— Раньше я не понимал голубых. Теперь же, пообщавшись с батальоном баб, начинаю понимать гомосексуалистов.
— А на гражданке вы кем были?
— На гражданке я был мужиком, — вздыхает старшина. — Надоело все, подаю в отставку!
— Не стоит рубить с плеча, старшина. Трудно с нами, не поспоришь. Но мы вас все любим. Через месяц-другой с нами вы будете честно говорить: Я был на взводе всегда!
— Ну ладно, уговорили, — расплывается в улыбке старшина. — А ну-ка запевай: «Солдатушки, смелые девчушки, где же ваши парни?..»
И рота молниеносно подхватывает:
— Наши парни косят все от армии, вот где наши парни!
